На плечах гигантов, на спинах электронов
С отпуска остался черновик в две строчки:
«Ужинаем мы здесь в основном в номере.
Традиционно это местный сыр, пури, помидор и вино.»
Сначала никак не могла понять, с чего это я стала про это писать. А потом вспомнила! Как же всё быстро выветривается из головы (
Значится, это запись про Кобулети. Там мы так ужинали, пока не решили сменить формат. И вместо сыра купили мясо, а вместо пури решили попробовать грузинский хлеб и купили в магазине хлеб наподобие бородинского.
И вот, начали ужинать, я сделала себе бутерброд с двумя хорошими такими кусками мяса, откусила и буквально взвыла. Это было так остро, что есть не было никаких сил. Я осторожно сняла один кусок мяса, но не полегчало.
Так, умываясь слезами и соплями, мы поужинали, поминая продавщицу незлым тихим словом — ну что было сказать, что это мясо такой остроты!
На следующий день купили другого мяса в другом магазине. И еще взяли по паре кусочков белого хлеба в столовой. Стали есть — то же самое! Блин!
Но, правда, то же самое с небольшими вариациями. Было то очень остро, то совсем не остро. Причем, нам попеременно. Рыдал только один из нас... Пока Илья не обнаружил закономерность.
— Это хлеб!!! — вскричал он.
— Этого не может быть! — сказала я.
Однако это, таки да, был хлеб. Немыслимой остроты.
У него на этикетке было нарисовано пиво. Но разве можно было по пиву догадаться? Я думала, он на каких-нибудь пивных дрожжах.
Илья понес этот хлеб нашей поварихе Лейле (чудесной, чудесной женщине), чтобы спросить, бывает ли такое.
Она сказала, что да — свезло нам с хлебом. Потом рассказала хозяйке. Хозяйка своей семье. Мы на время обеда превратились в главную достопримечательность. Все на нас смотрели и снисходительно улыбались. Осторожно пробовали хлеб, после этого улыбались еще шире.
— Видишь, сколько людям радости, — сказал Илья, — а ты не хотела, чтобы я нес его на кухню.
Да, я не хотела...
«Ужинаем мы здесь в основном в номере.
Традиционно это местный сыр, пури, помидор и вино.»
Сначала никак не могла понять, с чего это я стала про это писать. А потом вспомнила! Как же всё быстро выветривается из головы (
Значится, это запись про Кобулети. Там мы так ужинали, пока не решили сменить формат. И вместо сыра купили мясо, а вместо пури решили попробовать грузинский хлеб и купили в магазине хлеб наподобие бородинского.
И вот, начали ужинать, я сделала себе бутерброд с двумя хорошими такими кусками мяса, откусила и буквально взвыла. Это было так остро, что есть не было никаких сил. Я осторожно сняла один кусок мяса, но не полегчало.
Так, умываясь слезами и соплями, мы поужинали, поминая продавщицу незлым тихим словом — ну что было сказать, что это мясо такой остроты!
На следующий день купили другого мяса в другом магазине. И еще взяли по паре кусочков белого хлеба в столовой. Стали есть — то же самое! Блин!
Но, правда, то же самое с небольшими вариациями. Было то очень остро, то совсем не остро. Причем, нам попеременно. Рыдал только один из нас... Пока Илья не обнаружил закономерность.
— Это хлеб!!! — вскричал он.
— Этого не может быть! — сказала я.
Однако это, таки да, был хлеб. Немыслимой остроты.
У него на этикетке было нарисовано пиво. Но разве можно было по пиву догадаться? Я думала, он на каких-нибудь пивных дрожжах.
Илья понес этот хлеб нашей поварихе Лейле (чудесной, чудесной женщине), чтобы спросить, бывает ли такое.
Она сказала, что да — свезло нам с хлебом. Потом рассказала хозяйке. Хозяйка своей семье. Мы на время обеда превратились в главную достопримечательность. Все на нас смотрели и снисходительно улыбались. Осторожно пробовали хлеб, после этого улыбались еще шире.
— Видишь, сколько людям радости, — сказал Илья, — а ты не хотела, чтобы я нес его на кухню.
Да, я не хотела...
