Одной строкой в номер.

***
Метнулась с утра шустрым кабанчиком в Королёв, заплатила за месяц "консультаций по телефону" в эндокринологическом центре. Очень милая там главврач. Прямо очень мне понравилась. Хотя, конечно, пока ничего критичного, трудно судить.... Но улыбается она очень хорошо.

***
После Королёва метнулась в Сбербанк и наконец завершила эпопею с этим, блин, страхованием. Точнее, выдохну я только когда мне вернутся назад мои 73 тысячи. Но по крайней мере, все необходимые ходки к своему несостоявшемуся персональному менеджеру я уже совершила. Надеюсь, что они окажутся и достаточными. Из Королёва в банк было очень удобно — две лишних станции на электричке. А вот обратно из банка домой — только пешком. Быстрым шагом где-то полчаса. И что вы думаете?
Только вчера Ириска писала про топографический кретинизм... Сегодня я заблудилась почти "у себя на раёне". Я вообще только совсем недавно поняла, почему мне так тяжело ориентироваться в Мытищах. То есть, я знаю, что если я пойду по таким-то улицам, то выйду в такое-то место. Но со сторонами света у меня это никак не срастается. Потому что пойдешь в одну сторону от дома — там Яуза, пойдешь перпендикулярно этому направлению — там тоже Яуза. Притом, что планировка, вроде бы, ортогональная. Но как раз недавно, в очередной раз озадаченно глядя на карту, поняла, что просто выросла в городе с прямой рекой! И там улицы вдоль реки и поперек реки. Всё просто. А здесь Яуза петляет. И вот эти все излучины повторяются в городской планировке. Правда, это еще усугубляется тем, что все дома стоят косо — по диагонали к улице. При этом, еще и не параллельно друг другу. Это полный трэш. Вот сегодня пошла от банка и забыла, возле какого дома сворачивать. А если свернешь не там, то дом поведет тебя в непредсказуемую сторону. Только усилиями воли я заставила себя не смотреть в карту, а пытаться сориентироваться на совершенно незнакомой местности, в каких-то одинаковых дворах, от которых нападает нешуточная клаустрофобия. В итоге таки вырулила к Яузе, но совсем не в том месте, где должна была. Так что, Мытищи пока край непознанный )))

***
Вышло солнышко. А утром было +10 и дождь.

***
Возвращаясь к Сбербанку. Что сказать. За дурною головою и ногам нема покою.
Илья сказал: ты всё-таки удивительно беспечна. Я сильно дорожу своей подписью и просто так ее ни за что не поставлю.
Думаю, надо взять на вооружение и тоже начать дорожить подписью.
Чего и вам желаю))

@темы: Дорогая редакция, Так они и жили...

---

Занятие №5.2

Гриша и Бебра
Присиживаюсь на рыси, без галопа.
Бебру все равно побаиваюсь. Но сегодня прогресс налицо. Гриша даже замолчал на пять минут.
Я говорю: Я молодец! Молодец! Что ты меня не хвалишь?!!
Он говорит: Если я не ругаю, считай, что хвалю.
Так что, я прям захвалена сегодня)))

А еще меня ставят в пример пенсионной группе, которая занимается передо мной)))) Так трогательно)) Доросла))
А они восхищаются, как у меня ловко получается строевая рысь )))

@темы: Лошади

---

Бумага всё стерпит
Еще один рассказ.

Больцмановский мозг
Леночка была задумчивой девочкой. Она любила думать про всякое. Про то, о чем нельзя спросить взрослых, потому что просто непонятно, как, а главное, зачем об этом спрашивать. Остается только самой молча изумляться. Самое главное ее изумление, пришедшее к ней года в три, было таким: почему я – это я? Почему на свете живет столько людей, и еще больше уже умерло – а они жили много-много веков подряд – почему же я именно сейчас? И даже пусть сейчас, но Земля такая большая, почему я родилась именно здесь? Дальше, правда, мысли Леночки несколько теряли чистоту экзистенций, но, возможно, приобретали некоторую другую чистоту. Почему мне так повезло, что я родилась в СССР? – продолжала Леночка свои размышления. – Ведь как тяжело живется детям во всем остальном мире, и как хорошо у нас. Но про «везение» мысль была одна, и она почти не несла в себе изумления, только светлую радость, а про «здесь и сейчас» Леночка могла думать долго, со всё возрастающим недоумением. Иногда она пыталась понять, чувствует ли кто-нибудь то же самое, что и она. В средней группе детского сада она рассказала об этом своей подруге Ане и спросила, не удивляет ли ее, как удивляет саму Леночку, что они обе находятся здесь (они стояли во дворе садика возле калитки и ждали, когда за ними придут родители). Но Аня посмотрела на нее с обидным превосходством и сказала: а где же нам еще быть?

После получения высшего образования и всеядного прочтения кучи научпопа, Леночка поняла, что в детстве она еще легко отделалась, потому что не знала о концепции Больцмановского мозга. С другой стороны, видимо, в каждого человека вшит какой-то сермяжный вариант сильного антропного принципа – именно о нем говорила ей Аня. А Леночка, видимо, не имела этого полезного предохранителя, поэтому, и будучи взрослой, Леночка удивлялась этим же вещам.

Казалось бы, взрослая жизнь для того и создана, чтобы сделать мир вокруг максимально твердым, и заставить несчастного взрослого человека биться о многочисленные острые углы, чтобы он забыл наконец обо всех своих глупых детских фантазиях. И Леночка, честно выполняя свою часть контракта, билась и забывала. А мир, честно выполняя свою часть, исправно подставлял ей свои углы, очень острые и чрезвычайно твердые. Но иногда, словно бы очнувшись, она, глядя в никуда остановившимися глазами, вдруг вспоминала всё то же: почему, почему я живу с своем теле здесь и сейчас? Почему я это я? Какова вероятность, что именно эта самосознающая сущность вдруг осознала себя мной? Да ровно ноль процентов. А если принять гипотезу мультивёрса, то даже округлять не надо ¬ вероятность равна нулю. И тем не менее, я осознаю себя собой. Как так бывает? Почему я?

Как-то раз, будучи уже совсем взрослой тетенькой, Леночка посреди рабочего дня оторвалась от компьютера и засмотрелась в окно, думая всё о том же.
– О чем вы думаете, Елена Владимировна, – спросил ее молодой коллега Петя.

Леночка подумала, что то, чего нельзя было спросить у взрослых, и оказалось бесполезным спрашивать у сверстников, вполне возможно, отзовется в следующем поколении – с Петей они иногда вели всякие интересные околофилософские и смысложизненные разговоры, и поэтому такой вопрос не вызвал бы у него сильного удивления. Однако и здесь она ошиблась.

– Петя, – сказала она, – а ты задумывался когда-нибудь, почему именно ты – Петя? В твоем теле? Почему ты родился у своих родителей здесь и сейчас? Тебе не удивительно, как так получилось? Вся человеческая история развернулась без тебя. И вдруг бац – и ты. Почему именно этот Петя осознает себя тобой?

Петя посмотрел на нее, выпучив глаза, хотя ей казалось, что это не самые странные вопросы. Не самые странные вообще, и даже не самые странные из тех, что они с Петей обсуждали в рабочие перерывы, которые у них иногда случались чаще, чем это было предусмотрено.

– Нет, Елена Владимировна, я никогда об этом не думал. Мне кажется это вполне естественным. Я это я. Я родился. Я живу здесь и сейчас. А что тут может быть удивительного? По-моему, так вообще нельзя ставить вопрос. В нем нет никакого смысла.

Леночка, уныло кивнула. Если ее не понял Петя, самый чуткий и открытый молодой человек, которого ей доводилось встречать, то уж, наверное, не поймет никто.

Леночку здесь совсем не привлекали абстрактные построения. И абстрактных объяснений ей не хотелось – их было полно в духовных, эзотерических и философских книгах, но все они ни с чем не резонировали у нее внутри. Одно разочарование. Поэтому ей хотелось только разделить с кем-то свое удивление. Ведь это большая радость, когда удивление можно с кем-то разделить. А уж чтобы ей вдруг кто-то объяснил, отчего она это она, отчего она заперта в своем теле, отчего она отличает себя от других именно таким странным образом, – на это у нее не было никакой надежды. Да и не думала она о том, что кто-то это может объяснить. Просто поражалась тому, что если это чей-то (то есть, ее собственный) осознанный выбор, то почему ей досталась именно она? Ее тело и эти мозги в придачу? Если бы она выбирала сама, явно бы выбрала что-то получше. А вдруг там очередь? И когда твоя подходит, всё хорошее уже расхватано? И выбираешь лучшее из оставшегося? Это как задача о браках, – думала Леночка, уже будучи подкованной в теории игр. Ее хорошо представлять в виде двудольного графа: одна доля – это невесты, другая – женихи. Любой отдельно взятый брачующийся может выбрать себе пару из другой доли. Если у каждого человека есть некоторый рейтинг, то, понятно, что лучшая невеста должна (по-честному – мы ведь в теории играем в честные игры) достаться лучшему жениху. Вторые в своих рейтингах жених и невеста тоже должны составить пару. И так далее. В конце концов, если женихов и невест поровну, каждый найдет себе лучшего партнера из оставшихся к тому времени, когда ему будет разрешено выбирать.

Если с рождениями и самоосознанием всё обстоит так же, то имеем то, что имеем. Значит, наш рейтинг был не так высок, как нам думается.
И всё же, кто такие «мы», и почему я – это я? Почему меня зовут Лидия, а не, к примеру, Елена? И вообще, интересно, когда я начала задумываться про всё это? Пожалуй, всё началось с самого начала, с самого раннего детства.

Лидочка была задумчивой девочкой. Она любила думать про всякое. Про то, о чем нельзя спросить взрослых, потому что просто непонятно, как, а главное, зачем об этом спрашивать. Остается только самой молча изумляться. Самое главное ее изумление, пришедшее к ней года в три, было таким: почему я – это я? Почему на свете живет столько людей, и еще больше уже умерло – а они жили много-много веков подряд – почему же я именно сейчас? И даже если сейчас – Земля такая большая, почему я родилась именно здесь? Дальше, правда, мысли Лидочки несколько теряли чистоту экзистенций, но, возможно, приобретали некоторую другую чистоту. Почему мне так повезло, что я родилась в СССР? – продолжала Лидочка размышления. – Ведь как тяжело живется детям во всем остальном мире, и как хорошо у нас. Но про «везение» мысль была одна, и она почти не несла в себе изумления, только светлую радость, а про «здесь и сейчас» Лидочка могла думать долго, со всё возрастающим недоумением. Иногда она пыталась понять, чувствует ли кто-нибудь то же самое, что и она. В средней группе детского сада она рассказала об этом своей подруге Ане и спросила, не удивляет ли ее, как удивляет саму Лидочку, что они обе находятся здесь (они стояли во дворе садика возле калитки и ждали, когда за ними придут родители). Но Аня посмотрела на нее с обидным превосходством и сказала: а где же нам еще быть?

После получения высшего образования и всеядного прочтения кучи научпопа, Лидочка поняла, что в детстве она еще легко отделалась, потому что не знала о концепции Больцмановского мозга. С другой стороны, видимо, в каждого человека вшит какой-то сермяжный вариант сильного антропного принципа – именно о нем говорила ей Аня. А Лидочка, видимо, не имела этого полезного предохранителя, поэтому, и будучи взрослой, Лидочка удивлялась этим же вещам.

Казалось бы, взрослая жизнь для того и создана, чтобы сделать мир вокруг максимально твердым, и заставить несчастного взрослого человека биться о многочисленные острые углы, чтобы он забыл наконец обо всех своих глупых детских фантазиях. И Лидочка, честно выполняя свою часть контракта, билась и забывала. А мир, честно выполняя свою часть, исправно подставлял ей свои углы, очень острые и чрезвычайно твердые. Но иногда, словно бы очнувшись, она, глядя в никуда остановившимися глазами, вдруг вспоминала всё то же: почему, почему я живу с своем теле здесь и сейчас? Почему я это я? Какова вероятность, что именно эта самосознающая сущность вдруг осознала себя мной? Да ровно ноль процентов. А если принять гипотезу мультивёрса, то даже округлять не надо ¬ вероятность равна нулю. И тем не менее, я осознаю себя собой. Как так бывает? Почему я?

Как-то раз, будучи уже совсем взрослой тетенькой, Лидочка посреди рабочего дня оторвалась от компьютера и засмотрелась в окно, думая всё о том же. Почему я – это я? Почему я дочь своих родителей, как так получилось? Почему меня зовут Юлия, а не, к примеру, Лидия? Интересно, когда я начала задумываться про всё это? Пожалуй, всё началось с самого начала, с самого раннего детства.

Юлечка была задумчивой девочкой. Она любила думать про всякое… Но откуда ей было знать, что это ее детские воспоминания, а не какого-то другого маленького мальчика? Например, какого-нибудь Пети?

Больцмановский мозг Петя тихо плавал в холодном пустом пространстве с максимальной энтропией. Ему удавалось поддерживать реальность вокруг себя, а точнее, внутри себя, устойчивой и целостной. Петя родился, пошел в детский сад, потом в школу. У него были друзья, увлечения, он хорошо учился и много читал. Хотя иногда дрался, прогуливал уроки и курил в соседнем дворе. Почему Петя осознал себя на Земле в конце ХХ века в стране СССР, которая скоро исчезнет со всех карт? Это был неправильный вопрос. В вечном и бесконечном пространстве любое событие происходит бесконечное число раз. В том числе, и то, которое он переживает сейчас. Поэтому Петя неправильные вопросы не задавал. И, более того, все силы его были брошены на укрепление реальности, а не ее расшатывание. Мозг Петя поступил в университет и после его окончания начал работать в академическом институте. Всё было хорошо и правильно, пока в его внутренней реальности не появилась Елена Владимировна. Она интуитивно нашла краеугольный камень и вышибла его легким пинком, сама, похоже, этого не поняв. Тихонько пискнув, Петя начал рассеиваться в небытии. Елена Владимировна, будучи Петей и одновременно будучи отдельной сущностью в голове Пети, в последний миг осознала, что парадокс Рассела – вовсе не парадокс, а просто описание истинного положения дел… После чего, вспыхнув искрами, исчезла.

Аня отошла от забора детского сада и села на качели. Вечер был скучным и долгим.


Прежде чем вы слишком обеспокоитесь онтологическим статусом своего тела, вот простой тест, с помощью которого вы можете определить, являетесь ли вы больцмановским мозгом. Сделайте паузу. Загляните внутрь себя. Проанализируйте свои воспоминания. В сценарии с больцмановским мозгом в действительности более вероятно, что любое конкретное воспоминание является ложным. Однако для каждого набора ложных воспоминаний, которые могут казаться реальными, есть похожие наборы воспоминаний, в которые закралось несколько безумных битов (скажем, вы припоминаете Пятую симфонию Бетховена, звучащую совершенно статично). Они являются гораздо более вероятными, поскольку существует куда больше бестелесных мозгов с такими воспоминаниями. Это связано с тем, что существует гораздо больше способов сделать что-нибудь почти правильно, чем сделать это совершенно правильно. Значит, если вы действительно больцмановский мозг, который первоначально так о себе не думает, то как только вы начнете рыться в памяти, вы должны обнаруживать все больше нелепого. И после этого вы почувствуете, что ваша реальность растворяется по мере того, как частицы возвращаются в холодное, почти пустое пространство, из которого они появились.

Макс Тегмарк. Наша математическая Вселенная

@темы: Дорогая редакция, Дискурс

---

30. Мария Галина. «Медведки». Перечитала. Теперь вот думаю, что бы еще такого рода почитать. Присоветуйте что-нибудь! Думала работать в отпуске, но вот не могу и всё. Хочу хороших книжек, плед и камин))) Такое нынче лето )
Расплата зе нежелание работать, конечно, придет, но это будет после.
Тем более, что на прошлой неделе встретилась с участниками железнодорожного гранта и с потенциальным дипломником, который писал у меня курсовую в этом году. Так что, рабочая жизнь понемножку булькает. Но на большее я все равно сейчас неспособна.
Тем более, что Сбербанк еще не до конца разрулился. И снова нужно ехать в Королев в эндокринологический центр для мамы.

@темы: Так они и жили..., Книги 2019, Книги

---

У меня дома с появлением Груши жизнь стала настоящим театром абсурда. Теперь можно ничего не делать — просто как акын записывать происходящее.
Вот сейчас Илья с томиком Пушкина, изредка сверяясь с текстом, читал Груше Евгения Онегина. С выражением. Груша благосклонно внимала.
Теперь я поняла, как выглядела сама, читая ей письмо Татьяны. Тоже с выражением.
Бедная Груша.

@темы: Так они и жили..., Дискурс, Груша разумная

---

Занятие №5.1

Гриша и Бебра
Блин. Я с каждым разом всё больше боюсь Бебру и больше зажимаюсь, а она от этого больше наглеет.
А я прямо такая сверх-чувствительная стала.
Раньше не замечала, а сегодня было очень явно, что ездой направо она бегает великолепно, а ездой налево — вообще никак. И по своей инициативе меняет направление. А я думаю, что это я его меняю. Ага.
Сегодня с шага дважды пыталась меня разнести. Я чуть лучше держусь, в том плане, что не сверзилась и сидела сзади, вперед не валилась. Но страшно мне до потери пульса. Ужасно стыдно. Тем более, что со мной ездила девочка на Немане — он ей таких козлов давал, что мама не горюй, а ей хоть бы хны. Кстати, мама стояла и с улыбкой это фотографировала. Если бы это была моя дочь, я б там вообще умерла.
То ли у меня какое-то раздутое чувство опасности, то ли у людей что-то с головой.
Ну, короче, как-то всё вот так. Но новый абонемент купила.

А вот как гоняли сегодня Парадика.
Красивый все-таки коня. Но уж сколько раз он меня ссаживал, я со счета сбилась. Не хочу вновь на него. Ну, он и мелкий, на самом деле. Манежный конечка.

A photo posted by Instagram

@темы: Лошади

---

И еще чтоб десять раз не вставать.
У меня тут такое неприятное дело. Не то что бы неприятное, но досадное.
Доставала меня «персональный менеджер» из Сбербанка. Звала-звала рассказать о бонусных программах и т.д. И я наконец согласилась и вчера пошла.
«Только ничего не подписывай!» — напутствовал меня Илья. И увы, как в воду глядел.
Сколько раз я говорила, что теперь-то не позволю себя развести! Но как дурочка снова развелась.
Заключила договор страхования жизни (((
Не знаю, как объяснить.
Барышня стала рассказывать про пакет услуг Сбербанк-Премьер, который доступен за 2,5 тыс. в месяц (!). Но можно и бесплатно, если у тебя на счету лежит 2,5 млн. рублей (!!).
Но и у остальных недотеп есть шанс.
И вот, барышня мне рисует следующую схему. Я плачу ежегодно в течение пяти лет по 60 тыс. Эти деньги я не могу снять (только по истечение пяти лет). Они идут на инвестиции, мне с них платят проценты и плюс возвращают подоходный налог с этой суммы. И на этих условиях мне доступны все услуги Сбербанк-Премьер, и бесплатно заводят платиновые карты на все валюты. А через пять лет я могу продлить это дело, а могу просто забрать деньги.
Я говорю: ок, мне подходит. Ну, не так сразу — выспросила всё, что было неясно, получила ответы... Час где-то общались.
Она начинает заполнять договор. Заполняет, дает подписать. Говорит, здесь всё, как я вам говорила. Только не 60 тыс., а 73, и не на пять лет, а на 21. Ну, это я просто условные суммы вам называла. Это договор страхования жизни на полтора миллиона. Но это ничего не значит! Через пять лет вы можете забрать всю вложенную сумму. Об этом в договоре прописано. Пункт 5.8.
Ну, карочи. Я как дурочка всё это подписала. И уже внесла 73 тысячи.
А дома почитала — нигде ни слова о том, что можно после пяти лет забрать все деньги.
Пункт 5.8 вообще ни о чем. Там написано, что можно типа корректировать сроки и суммы. Как корректировать — неясно.
Более того, там приведены выкупные суммы по каждому году, если ты раньше срока расторгаешь договор — они гораздо меньше того, что ты уже вложил!
И вообще ничего не написано о закрытии по соглашению сторон. Тяни лямку 21 год.
Ну, одним словом, я что-то сильно разозлилась.
Там две недели "период охлаждения", за который можно успеть откатить все назад, и написать заявление о том, что я передумала.
Сегодня написала ей в Вотсап, что либо давайте подпишем допсоглашение, где всё то, что вы мне говорили устно, будет записано письменно: со сроком пять лет и суммами выплат, либо я буду писать заявление об отказе.
Она стала меня уговаривать и говорить, что всё, что она сказала, правда. И что всем подходит, одной мне не подходит (прелесть просто, люблю этот аргумент больше всех).
В итоге после простыни препирательств (письменно у меня получается гораздо лучше, чем устно), она пошла узнала про допсоглашение. Как я и предполагала, такие вещи они не делают.
Что ж. Сказала, что буду писать заявление на отказ.
Я, если честно, не понимаю, кто эти "все", которым подходит.
И не понимаю, как заставить себя не отходя от кассы прочесть многостраничные Договоры, Правила и Приложения, написанные мелким бисером. (Мне ведь еще сразу три карты открывали, и я еще кучу заявлений на открытие подписала и т.д.).
Короче, очень трудно не дать себе задурить голову.
Не понимаю, только нафиг я туда пошла.
В итоге куча убитого времени, нервов, и еще непонятно, чем всё кончится.
Возможно, меня еще ждет кабала на 21 год.
А главное, все эти преференции Премьера мне и нафиг не нужны. Вот ведь засада ((
Заявление пойду писать аж в понедельник. Раньше у нее времени на меня нет. Лишь бы не дотянули до конца этих двух недель, когда это можно сделать(

@темы: Дорогая редакция, Так они и жили..., Тётя, останови!

---

29. Мария Галина. «Малая Глуша». Всё-таки я ужасно люблю Галину. Спасибо  Киже, без которой я м.б. и не узнала бы о ее существовании.
Перечитала с тем же удовольствием, что и читала впервые. Мало книжек выдерживают такое испытание, но эта — очень даже.
Буду «Медведок» перечитывать.

@темы: Книги 2019, Книги

---

У меня тут случился культурошок.
Я как-то давно, года два-три назад вычитала в сообществе московских дневниковцев... Там некая девушка жаловалась на плохие волосы и искала трихолога. А в комментах одна барышня рекомендовала какие-то народные средства "для роскошных волос". И в том числе, сказала, что она сама расчесывается только расческами из натурального рога. Больше никакими нельзя. Я что-то сильно впечатлилась. Сколько лет прожила, ни разу даже не видела расчески из натурального рога. Бедные мои волосы!
И вот, когда мы ездили в Китай, мы зашли в магазин традиционной китайской медицины — сенсей там себе покупает иголки в промышленных масштабах, чтобы потом на два года хватило их ставить. А мы разбрелись по магазину и смотрели на всякие диковинки. И там я увидела расчески из рога! Дорогие как заразы! Сделала сногсшибательную рекламу всей женской части нашей команды, и все понакупали — кто расчески, кто гребни. И я конечно тоже купила, хотя жаба несколько душила. И расчесывалась... Но увы мне, волосы как были, так и остались. Ничего не изменилось. Это был апрель прошлого года.
А какое-то время назад волосы постепенно стали не то что бы "портиться". Они стали как после неудачной химии — сухие и торчали во все стороны. Что бы я с ними ни делала, и какими бы бальзамами ни поливала. Решила, что это старость, и увы, больше уже ничего не исправишь. У многих пожилых женщин волосы выглядят именно так.
А в эти выходные мы с Ильей зашли в Магнит-косметик и там я вдруг купила обычную пластиковую массажную щетку. Прошлая у меня потерялась почти сразу после покупки костяной расчески.
И что я вам хочу сказать? С воскресенья у меня и волосы и прическа как в детстве! И ничто никуда не торчит. Всё аккуратненько лежит как надо! И расчесываться одно удовольствие! Вот прям даже не знаю, какая мораль из всего этого следует.

@темы: Дорогая редакция, Так они и жили...

---

Занятие №4.30

Гриша и Бебра
Вот и закончился мой четвертый абонемент на 30 занятий. Казалось бы, всего-то... Но сейчас посмотрела по записям — первый абонемент я купила в августе 2016-го. Так что, ровно три года. Правда, это не 120 занятий, а больше. Я покупала какие-то скидочные на 36 занятий раз или два, было дело.
Но в среднем получается по одному занятию в неделю. Хотя иногда я не ходила месяцами, а иногда (как сейчас) хожу по два раза.
Бебра сегодня снова заставила меня чуть не визжать от страха. Видишь ли, я взяла повод на сантиметр короче, чем она считает дозволительным, и она стала таскать меня по плацу. А я стала вопить. Гриша потом сказал: ну чего ты боишься, это просто бегающая колбаска. Ага. Но когда она втопила, он и сам перепугался. Стал орать: быстро сядь сзади, отдай повод, останавливай корпусом и ногами! ТОЛЬКО НЕ ТРОГАЙ РУКИ!!!
Ну, блин.
Когда я после тренировки сказала, что в следующий раз хочу на Пальму, Гриша посмотрел на меня с таким типа презрением и сказал: самоутверждаться?
Ну, короче, мы малость попрепирались. И в итоге в четверг я снова записалась на Бебру.
Воспитание чувств, не иначе.

@темы: Лошади

---

Сегодня ездили с Ильей в Александров. Провели несколько часов, гуляя по Александровской слободе.
Очень познавательно и просто классно!
С погодой тоже повезло.
Но ехать далеко. От Мытищей час сорок пять на электричке.
Вчера Илья искал, где мы будем обедать в Александрове (война войной, а обед по расписанию — он без такой рекогносцировки вообще никуда не выезжает... Правда, вот  Старушка знает, какими казусами это порой (всегда) оборачивается))) Но не суть. Читает он, значит, о заведениях Александрова, сидя за компьютером. А я сижу рядом и читаю книжку. Он мне про всё рассказывает, я слушаю в четверть уха.
И вдруг слышу: пафосный ресторан Гуссерль. Я так и замираю. Говорю: да? В Александрове? Пафосный?
Он говорит: да, а что?
Я говорю: ну, ты-то философ, тебе-то, может, и ничего!
Он говорит: а тебе что?
Я говорю: ну... пафосный ресторан Гуссерль в Александрове это как-то по-моему чересчур.
Гусли! Пафосный ресторан Гусли, — говорит мой муж. — Знаешь такое слово?

@темы: Так они и жили..., Дискурс

---

Отпуск подействовал на меня странным образом. Я написала рассказ.

Ивану было одиноко. Он сидел с ногами на подоконнике и курил в открытое окно, глядя в неглубокое ночное небо. Редкие и тусклые городские звезды были кое-где прикрыты небольшими перьями облаков. А ведь перьевые облака высоко, – подумал Иван, – наверное, они выше звезд. Значит, эти маленькие облачка – кучевые. И нужно говорить не «перья облаков», а «кучки облаков». И он аккуратно выпустил к этим кучкам свое облачко дыма.

Следя за тающим дымом, Иван рассеянно продолжал думать какие-то не свои мысли. Про соотношение высот облаков и звезд, про неясную связь природы облаков и природы дыма. Мысли были такими же неглубокими, как и небо, и, видимо, именно поэтому они не смогли завладеть им полностью, – так, чтобы он принял их за свои. Да, если вдуматься, и такое романтическое сидение в оконном проеме было совсем ему не свойственно – оно уже давно не подходило ему по возрасту, и, пожалуй, никогда не подходило по характеру…

Иван только что расстался со Странной Девушкой Вероникой – именно так звался ее образ в голове Ивана. Для всех остальных она была просто Вероникой со странностями. «Расстался» означало окончательный разрыв, даже не поставленная точка, а жирная черта, полностью перечеркивающая их совместную историю, и, более того, саму память о ней. Кто был инициатором этого разрыва, неясно, да и, наверное, неважно. Важно то, что теперь вместо ощущения свободы или ощущения утраты (Иван не мог пока понять, что он должен чувствовать, а само чувствование медлило и всё никак не приходило) у него было явное… явное… это как когда пишешь научную статью, – думал Иван уже свою собственную, профессионально-математическую, мысль, – самое тяжелое продолжить фразу, начинающуюся с «очевидно, что». Потому что это самое «очевидное» совсем не спешит оформляться в слова. Так же и с этим острым чувством… чего?.. – Иван не мог понять, но это не делало это чувство менее явным. Дежа вю? Нереальность происходящего? Чужое присутствие в своей голове? Нет, это были слова для чего-то другого. А Иван просто чувствовал, что мысли его плывут в несколько отдельных струй, как дым от его сигареты, уже совсем не похожий на облака. В несколько полупрозрачных лент, переплетающихся и взаимно проникающих друг в друга. Это ощущение само по себе не было необычным. Иван в детстве часто забавлялся тем, что думал, о чем он сейчас думает. И тогда получалось, что он думает о двух вещах сразу, чего, якобы, ни у кого получиться не может. А если уйти еще на уровень выше, то можно думать о своем восхищении собой же по поводу думанья двух мыслей одновременно, и это будет уже третьей мыслью. А если немного потренироваться, то можно научиться не выходить на мета-уровни (в детстве Иван думал об этом, разумеется, по-другому: мысли шли этажами: один над другим), а переплетать одноуровневые мысли и разнообразить это переплетение.

Но сейчас… Сейчас по крайней мере, одна из этих дымных струй была не его. И даже не маскировалась под его. Как только пришло это понимание, Иван решил, что спугнул тем самым незваных гостей и они должны поскорей убраться, как мелкие воришки, застуканные на месте преступления. Что за чушь, в самом деле: облака выше звезд! Но чужие мысли как ни в чем не бывало, продолжали течь через его голову – размеренно и неторопливо, так же, как и свои собственные. Неотличимо по форме. И вот это самое «явное чувство», не будучи толком названным, проявившись, начало сводить его с ума. Он не хотел думать про облака и звезды, а еще про черные крылья ночи, раскинувшиеся над городом, – трезвая, то есть, его собственная часть полагала, что крылья эти вовсе не черные, а главное, что такие дикие штампы не приходят в голову ни одному нормальному человеку, будь он даже Странной Девушкой Вероникой. Хотя, конечно, Вероника одна из немногих девушек на земле, которая вполне могла думать такое всерьез, и так сидеть на подоконнике, когда тебе не пятнадцать, а почти тридцатник, тоже. Иван пытался подключить сарказм и иронию, научный скепсис и человеческий снобизм, чтобы избавиться от этого романтического и такого стыдно-безвкусного бреда. Но от его желания ничего не зависело. С тем же успехом он мог не думать о белой обезьяне. Ах, право же, лучше обезьяна! Но детское умение не покинуло его и во взрослом состоянии. Он вполне мог думать про крылья ночи и обезьяну одновременно.

Иван потушил сигарету и слез с подоконника. На экране ноутбука по-прежнему была открыта незаконченная статья, в которой он надеялся… точнее, еще сегодня утром он видел, как два не очень заметных результата, полученных им для своей частной модели, смогут оказаться прорывом в теории множеств. Да-да, в той самой аксиоматической теории множеств с системой аксиом Цермело–Френкеля, которая возникла после (и это тот случай, когда «после» означает «вследствие) бурных потрясений в математике начала двадцатого века. Она была сформулирована как средство преодоления парадоксов наивной теории множеств Георга Кантора и стала формальным стандартом для оснований математики. Казалось бы, какое новое слово здесь вообще можно сказать? Но никто ведь не отменял аксиому выбора, всегда стоящую отдельно от основной системы аксиом, и дразнящую своей простотой и очевидностью, переходящей в полную неочевидность. А без нее невозможно доказательство множества важнейших результатов. И, кроме того, именно с ее помощью возникают многие парадоксы. Самый, пожалуй, известный, парадокс Банаха–Тарского, который говорит, что трехмерный шар равносоставлен двум своим копиям. Это означает, что мы можем разобрать шар на составные части и пересобрать их таким образом, что получится два точно таких же шара. Без зазоров и дырок. Невероятно? Да. Но однако это строго доказывается, если принять истинность аксиомы выбора. А аксиома выбора формулируется очень просто: если у нас есть семейство непустых множеств, мы можем из каждого из них выбрать по одному представителю. Хахаха. И вот, Ивану, никогда не замахивавшемуся на фундаментальные проблемы, вдруг показалось… Да что там, он столько раз всё перепроверив, был уверен, что неожиданно наткнулся на нечто такое, что уберет зазоры непонимания – пусть и не все, но некоторые. Некоторые, но значительные! Еще какие значительные! И волны эйфории захлестывали его с головой.

Именно когда сомнения начали перерастать в осторожную уверенность, он встретил Странную Девушку Веронику, работающую неприметным секретарем в редакции математического журнала. И эйфория от открытия смешалась с эйфорией от Вероники, причем, вопреки всем законам, они не гасили друг друга, а, казалось, что наоборот, подпитывали.
И сейчас, когда их короткий, но чрезвычайно бурный роман закончился, он с тоской смотрел на экран с недописанной статьей и не видел никакого смысла в ее продолжении. А ночь неслась над городом на своих прозрачных серых крыльях, через которые были видны скупо разбросанные по небу звездочки и маленькие кучки облаков.

***
Странная Девушка Вероника с детства изо всех сил пыталась быть нестранной. Очень рано у нее обнаружились две каким-то чудным образом связанные между собой болезни. Она страдала клептоманией и одновременно какой-то патологической рассеянностью: она теряла и забывала всюду все свои вещи. Но только свои – ничего украденного она не теряла никогда. Мама совсем извелась с этими особенностями дочери. Она сама была полна предрассудков и страхов, и вести ребенка к врачам с такими жалобами ей было стыдно и неловко. Мама решила сразиться с болезнью Вероники в одиночку и, как могла, всеми средствами (а была она женщиной доброй, и поначалу использовала только пряники, хотя конечно, всему есть предел, в том числе и маминой доброте, так что, кнут тоже стал идти в дело), сама корректировала поведение дочери. Вероника понимала, что красть нехорошо. Понимала она также, что оставлять вещи где попало и забывать про них – тоже ничего хорошего. И она очень любила маму. Поэтому старалась исправиться изо всех сил. Но как тут можно стараться? Она сама никогда не понимала, откуда у нее в руках вдруг оказывалась та или иная вещица. И куда пропадало то, что она держала только что – ведь она не ослабляла внимание ни на секунду! Неясно, кто страдал больше, мама или Вероника, но скорей всего, всё же Вероника, потому что она страдала дважды: от осознания своей болезни и оттого, что заставляет страдать маму. И эти их обоюдные резонирующие до полной невыносимости страдания наконец дали плоды. Когда ей исполнилось семь, Вероника вдруг перестала находить в своих руках чужие незнакомые предметы и выпускать из них свои собственные вещи. Их с мамой общая радость не знала границ.

Однако спустя небольшое время мама вдруг ощутила, что начала думать как-то странно, немного по-другому. Этого можно было бы не заметить, но уж очень наивной и глупой, а иногда наоборот – умной каким-то не своим умом, она себе казалась. Вероника же, в свою очередь, иногда говорила ей то, чего знать не должна, и узнать это ни от кого не могла. Но человек быстро привыкает ко многому и перестает замечать – мама Вероники вскоре привыкла к телепатическим способностям дочери. И потекли обычные дни. Вероника пошла в школу. Училась она ни хорошо, ни плохо. Иногда мама посреди рабочего дня вдруг ни с того ни с сего начинала задумываться об умножении столбиком, сложносочиненных и сложноподчиненных предложениях, подобии треугольников, образе Базарова, окислительно-восстановительных реакциях, но такие небольшие наваждения проходили быстро, так что, она не успевала заволноваться по этому поводу. Сама мама работала на хорошей, сидячей, скучной бумажной работе, и главным ее интересом была забота о дочери, – других интересов она практически не имела. Мысли ее были похожи на больших рыбин, которые неспешно плавали одними и теми же кругами. Этим и объясняется тот факт, что про новую особенность Вероники, приобретенную в семь лет, обе узнали только спустя десятилетие.
Клептомания и рассеянность Вероники перешли из области материальной в область мыслей. Оказалось, что дочь неизвестным для нее
образом, сама не понимая как, ворует чужие мысли, и взамен оставляет свои. Но это происходит не со всеми людьми, а только с теми, к кому она крепко привязывается. Так случилось с предметом ее первой и такой короткой любви навеки. Любовь разбилась вдребезги именно по причине невольно подхваченных мыслей единственного и неповторимого Алёшеньки, который был умнее всех, красивее всех, добрее и лучше всех… Но думал он что-то такое, отчего Вероника сначала решила свести счеты с жизнью, и даже когда всё каким-то образом утряслось, еще долго потом испытывала тошноту при одной мысли об Алёше.

Дар Вероники оказался фатальным для ее личной жизни. Она не могла не впускать в голову мысли людей, которых она готова была любить. Но любить людей с такими мыслями оказалось попросту невозможно. Вероника замкнулась в себе, существование потеряло для нее всякий смысл. Именно в это время её всё чаще стали называть за глаза девушкой со странностями. Вероника поступила в непрестижный технический вуз, и исправно посещала занятия, не испытывая никакого интереса к получению тех знаний, которые ей готовы были дать. Однокурсников она сторонилась и предпочитала не заводить близких знакомств. После получения диплома Вероника научилась верстать тексты и решила заняться тихой работой верстальщика, чтобы только никого не видеть и не слышать.

И именно это унылое решение, принятое от безнадёги, вдруг повернуло ее жизнь каким-то другим боком, и она заиграла новыми яркими красками. Краски эти были несколько специфическими, но всё же, всё же… Вероника устроилась в редакцию престижного математического журнала, где помимо работы верстальщика ей предложили еще необременительную ставку секретаря. Помимо прочего, нужно было забирать распечатки статей и общаться с очень редкими посетителями, которые доходили в редакцию своими ногами – все уже давно перешли на онлайн-общение и электронный документооборот.
Именно так в жизни Вероники уже через два месяца работы появился Сергей, пришедший узнать о возможности и сроках публикации статьи. Забыв обо всех своих прежних горьких и чрезвычайно болезненных разочарованиях, Вероника влюбилась без памяти. И оказалось, что нет для нее другого убежища, нет более безопасного места, чем любовь математика. Мысли Сергея, попадавшие в ее голову, состояли из редких понятных слов, а все остальное их пространство занимали неясные образы, вдруг кристаллизующиеся в четкие, но от этого не более ясные для Вероники символы.

Счастье их, однако, длилось недолго. Сергей, поначалу окрыленный и безумно влюбленный в Веронику, вдруг как-то сник, взгляд его стал растерянным, казалось, даже физически он резко сдал, побледнел и как будто слегка усох. Ходил он, всё прислушиваясь к чему-то внутри, но внутри ничто не откликалось… Связь их разорвалась как-то внезапно. Если бы кто-то смог посмотреть на это со стороны и с высоты, он мог бы подумать, что Вероника отвалилась от Сергея как сытая пиявка, а Сергей остался выживать и набираться, если повезет, новой крови. Оба они не страдали от разрыва и даже воспоминания об их почти умопомрачительной любви сразу поблекли и выцвели практически полностью. Но для Вероники этот опыт был настолько счастливее всех предыдущих, что она не только не впала в уныние, но чувствовала себя более живой, чем когда-либо. Хотя сравнение ее с сытой пиявкой было бы для нее оскорбительным. Те формулы, что забили ей голову, ни о чем ей не говорили и не приносили никакого удовольствия. Тем не менее, Вероника, как в детстве, ничего пришедшее к ней в руки (и в голову) неправедным путем, не теряла, поэтому формулы Сергея заняли в голове Вероники свой уголок, после чего она о них совсем забыла. Она же отдала Сергею взамен мысли о цветах, которые похожи на бабочек. Сергей после этого много лет с удивлением разглядывал анютины глазки и умилялся своей сентиментальности, о которой он раньше даже не подозревал.

После Сергея у Вероники случился роман с… этим… кажется, Вениамином. А после Вениамина… Эээ… Ммм… Нельзя сказать, что романов у Вероники было много, и поэтому она перестала запоминать имена. Перестала запоминать она потому, что, закончившись, эти романы полностью выветривались из памяти. Разрывы не приносили ни боли, ни разочарования, ни облегчения. Сначала Вероника чувствовала благодарность, а потом практически сразу наступало забвение. Исключением, конечно, был Сергей, потому что всё же именно он привел ее к этой новой жизни, вырвал из пучин отчаяния и беспросветности.

Конечно, Вероника стала замечать, что ее богатый и красочный внутренний мир с каждым разрывом становился немного беднее и тусклее. Анютины глазки стали просто цветами и перестали походить на бабочек, капельки росы перестали отражать весь мир во всем его нескончаемом многообразии, и дождь был просто мокрым и ничуть не романтичным… Эх… Вообще, Вероника пришла в себя настолько, что позволила себе мечтать, и стала считать, что если бы не ее несчастливая особенность, она смогла бы стать поэтом или художником. В душе она совсем не технарь. Но увы, история не знает сослагательного наклонения…

***
Сегодня, когда состоялся неожиданный (как всегда, и поэтому, конечно, ожиданный в своей неожиданности) разрыв с Иваном, Вероника чувствовала себя как-то по-иному. И дело было не в том, что она перестала обращать внимание на звезды и кучевые облака. Она чувствовала, будто что-то очень настойчиво рвалось из нее наружу. Казалось, что те непонятные значки и формулы в ее голове, так хорошо знакомые Веронике по вёрстке, но при этом не обладающие для нее никакой семантикой, вдруг объединились и устроили настоящий бунт, просясь наружу. Ее трясло в самом буквальном смысле – она никак не могла унять крупную дрожь. Это был какой-то неуёмный охотничий азарт, от которого нельзя отмахнуться.

«Слагаются стихи навзрыд», – всхлипнула Вероника, включила компьютер и запустила LaTeX. В созданный файл полились каким-то образом переплетенные значки Сергея и Вениамина, а также некоторых других уже практически безымянных любовей Вероники. Иногда Вероника вкрапляла текст между формулами. «Откуда следует…», – писала она. «Из формулы…», тут она листала страницы вверх, присваивала очередной номер нужной формуле, возвращалась и продолжала: «Из формулы (3) и следствия из теоремы 2 имеем…» и далее снова шел строгий ряд хорошо известных Веронике значков.
В какой-то момент Вероника поняла, что у нее внутри есть точная шкала качества текста от «очень плохо» до «очень хорошо» со всеми промежуточными значениями. И проходясь по написанному вновь и вновь, в каждом предложении она доводила бегунок на этой шкале до высшей отметки. В конце концов, все «очевидно, что», ненавистные Ивану, и далеко не только ему, обернулись абзацами, а то и страницами формул, и только после этого внутренний контролер Вероники благостно затих.

«Таким образом», – написала Вероника в конце, – «аксиому выбора можно представить в виде теоремы, доказательство которой изложено в разделе 2. В этом случае все результаты, включая парадокс Банаха – Тарского, полученные в системе Цермело – Френкеля с аксиомой выбора ZFC, верны. Кроме того, отдельным результатом работы стало доказательство континуум-гипотезы в системе ZFC».
«Далее, – писала она, – на основании результатов разделов 2, 3 и 4, мы доказали гипотезу Римана; в разделе 5 приведено доказательство неравенства классов P и NP, которое также базируется на результатах раздела 2. Эти две задачи входят в список нерешенных задач тысячелетия, однако теперь они успешно решены с применением комбинации настолько разных подходов и методов, что до настоящего времени никто не рассматривал их как единый формальный аппарат».

Полностью изможденная этой многочасовой абсолютно непонятной и в то же время такой привычной работой, Вероника скомпилировала файл PDF. В нем уже таинственным образом были проставлены выходные данные: экстренный спецвыпуск журнала, посвященный сенсационным прорывам в области математики. Коллектив авторов насчитывал девять человек, среди которых Вероника с удивлением (которого, как ей казалось, после компьютерного бдения у нее уже совсем не осталось) обнаружила и свою фамилию. В это время в ее опустевшей голове колокольчиком зазвенел чей-то тихий смех.
Такой же смех в это же самое время раздался в головах Ивана, Вениамина, Сергея и еще пяти авторов, имена которых стерлись из памяти Вероники, зато все фамилии честно фигурировали в списке. Две фамилии, кроме фамилии самой Вероники, оказались женскими, еще две – без половой принадлежности. Это привело ее в легкое замешательство – нельзя же настолько потерять память, чтобы не запомнить ни имен, ни лиц, ни даже пола своих любовей. Но оказывается, можно всё…

Вероника всё еще слышала отзвуки смеха в гулкой пустой голове, откуда ушли все копившиеся там чужие мысли. И сюда, в этот пустой дом, начали постепенно возвращаться свои. Первыми вернулись мысли про облака, звезды и крылья ночи. Остатками чужих ассоциаций Вероника успела подумать, что это схема стека: LIFO – Last-in, First-out – последним пришел, первым ушел. Только в случае с Вероникой мысли сначала уходили, а потом возвращались. Но порядок соблюдали строго. Пришли и романтичные дожди, и отражения мира в капле росы и, наконец, цветки, похожие на бабочек.
Но почему-то Вероника всё равно больше всего обрадовалась крыльям ночи. Видимо, это был ее последний бастион, потерять который было особенно жаль. И она вдруг отчетливо поняла, что не согласна больше ничего терять, а значит, не будет и брать чужого. И это означает, что она превратилась из Странной в Нестранную или обычную с маленькой буквы Веронику.

А Иван вдруг обнаружил, что думает не о перистых и кучевых облаках, а о Веронике, с которой они так нелепо сегодня расстались, или точнее, это было вчера, но ему почему-то совсем не спалось. И мысли о Веронике были его собственными, ничьими больше. И, впрочем, даже плевать на ненаписанную статью.

Вместо эпилога
В к-а-к-о-й русский математический журнал вы собрались отдать сразу две решенные проблемы тысячелетия (плюс еще аксиома выбора и континуум-гипотеза)??? – Так спросит проницательный и очень снисходительный читатель, который поверит автору в том, что все доказательства верны, и статья с таким винегретом проблем в принципе возможна. – Это же нужно писать по-английски и срочно выкладывать на ArXiv.org! И никак иначе!
Но Вероника не знает английского. Даже в такой мере, чтобы верно перевести немногочисленные слова-связки в этом тексте. А для доказательств точность формулировок очень важна. И, к тому же, осуществить синтез мыслей русских математиков способна только русскоязычная девушка, – с этим ведь не поспоришь. Поэтому, будем надеяться, что Иван переведет эту статью в два счета. И другие авторы тоже присоединятся.

@темы: Дорогая редакция, Дискурс

---

26. Маргарет Этвуд. «Каменная подстилка». Ну... Ну ничо так, но не более того.

Вот такая аннотация на livelib.ru.
Девять связанных между собой колдовских историй-"сказов", и каждая из них фантасмагоричнее другой. Этвуд из тех писателей, от которых не только в каждой книге – в каждом рассказе – ждешь подвоха. Притча о "ссох­шемся" женихе оборачивается реалистичным рассказом о сильной любви. Укорененный в реальности рассказ о забастовке в больнице, того и гляди, закончится концом света. Автор "ужастиков" уже сам не уверен, пишет ли он хоррор — или живет в нем.
Этвуд поражает смелыми выдумками и черным юмором со щепоткой иронии.

Ну, я бы разделила это если не на десять, то как минимум на пять)) Не очень-то они колдовские, не сильно много там юмора — черного или иного...
Ну и вообще. Не плохо, но и не прекрасно.

27. Людмила Петрушевская. «Еврейка Верочка». Это маленький рассказик из большого сборника. Прочитала по рекомендации  Кшиарвенн.. Вспомнила, как читала этот сборник в юности. Эххх, всё-таки жаль, что с годами так меняется восприятие. Не хочу говорить «притупляется», но боюсь, что таки да. Тогда всё это доводило меня до катарсисов. А сейчас могу сказать словами аннотации к Этвуд: Автор "ужастиков" уже сам не уверен, пишет ли он хоррор — или живет в нем. Моя жизнь в последнее время превратилась в такой хоррор, что написанный на бумаге хоррор про других людей меня трогает мало. Но всё равно ужасно люблю Петрушевскую. И рассказ не чернушный. Нужно уметь так писать!

28. Дарья Бобылёва. «Вьюрки». Снова хоррор, но на этот раз настоящий. Даром что дачный ))) Спасибо  Киже. Это был первый случай в моей практике покупки электронной книги. Дочитала ознакомительный фрагмент и купила книгу целиком ))) Как-то сначала не очень шло, а потом прям хочется забраться с ногами на диван и, дрожа, читать ))) И жалко так всех, прям спасу нет. Хорошие ведь все люди... Эхх... )

@темы: Книги

---

Не могу снова не рассказать про психолога.
В прошлой записи про лошадей я писала, как Гриша меня учил на рыси сжимать лошадь бедрами и выпрыгивать на каждый такт. И сам прыгал по плацу за нами с Беброй, чтобы я лучше поняла, как.

Пришла и стала рассказывать психологу (он тоже ездит верхом). И стала прыгать по его кабинету и говорить, что такое впечатление, что несешь лошадь между ногами.
Он среагировал моментально (а я даже вообще ни сном ни духом) и процитровал:

Бедненькой бес
Под кобылу подлез,
Понатужился,
Понапружился,
Приподнял кобылу, два шага шагнул,
На третьем упал, ножки протянул.
А Балда ему: "Глупый ты бес,
Куда ж ты за нами полез?
И руками-то снести не смог,
А я, смотри, снесу промеж ног".
Сел Балда на кобылку верхом,
Да версту проскакал, так что пыль столбом.

И сказал: так вооот оно что! Теперь всё понятно! Пушкин всё знал.
И таки да. Знал.

@темы: Лошади, Дискурс, Психолог

---

Занятие №4.29

Гриша и Пальма
Когда я пришла, обреченно увидела, что у меня Бебра. И плац годен для галопа. А я страшное трусло всё же.
Но тут стал накрапывать спасительный дождик, и Гриша сказал, что будем на Пальме на гурте. Чтобы если что, убежать в манеж.
Дождь толком так и не случился, и была чудесная рысь на гурте. Гораздо лучше, чем в прошлый раз. Ну, должна же я чему-то учиться.
Во-первых, мне очень понравилось выдавливать себя вверх на рыси (но получается не всегда, правда).
Во-вторых, я всё же раскочегарила Пальму и она бегала довольно резво (а я не падала)).
А в-третьих третья рысь была на длинном поводу.
Гриша сказал, что чтобы я совсем не держалась руками за повод (а держалась только ногами и рулила только ногами и корпусом), нужно повод бросить.
Надо сказать, что полплаца сейчас — это топь. Там лошади бежать можно, но не хочется. И я и с поводом-то билась с Пальмой практически насмерть, чтобы она не срезала эти места. А тут без повода... Но поездили отлично! Без повода даже лучше получилось.
Правда, уползла потом практически на четвереньках. Нагрузка та еще.

@темы: Лошади

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Занятие №4.28

Гриша и Бебра
Сегодня была жара, поэтому без галопа.
Но зато почти час учебной рыси, на которой ставили пятку, шенкель, шлюс, поясницу, плечи, руки.
Мне кажется, что поясница у меня уже мягче некуда. Но Гриша иного мнения ((( Говорит, что я все делаю неправильно.
Сегодня он меня просто ошеломил. Говорит: вы же просто сопровождаете лошадь. Даже когда думаете, что ведете, все равно сопровождаете. Потому что вы просто пытаетесь приклеиться к седлу. Но лошадь же прыгает вверх-вниз. Поэтому вам нужно на каждом такте сжимать шлюс и выпрыгивать вверх: прыг-прыг — и Гриша поскакал на двух ногах по плацу. Так и вы, только на лошади!
Собственно, я уже давно подозревала, что не ты сидишь на лошади, а лошадь сидит на тебе. Но теперь оказалось, что надо переставлять ее, зажав между своих ног. Кстати, посадка у меня резко улучшилась в момент. Но только больше чем на полминуты меня на такое зверство не хватает.
Ну, вновь будем работать над собой.
А вообще, это великий антидепрессант, конечно.

@темы: Лошади

---

Ох и денек сегодня.
С утра съездили к маме. Потом поехали на рынок, потом забирать приехавший спрей от эктопаразитов для Груши. Заодно пообедали в фудкорте ТЦ Июнь. Потом погуляли к храму Благовещения (в ИГ есть фото). Погода выдалась суперская для фотографий.
Но и сам храм, конечно, очень впечатляет.
Илья говорит, что это путевой храм царя Алексея Михайловича — он стоит ровно на полпути от Кремля до Троице-Сергиевой лавры.
А вот что пишут в Википедии:
Первые упоминания о деревянной церкви при государевом путевом дворце на дороге к Троице-Сергиеву монастырю относятся к 1628 году.
В 1675 году по указу царя Алексея Михайловича, на месте деревянного храма началось строительство каменной церкви, которое завершилось в 1677 году. Церковь входила в состав дворцового комплекса путевого дворца.
Потом я убирала, потом готовила.
А потом уже в 9 вечера приехал орнитолог Иван, у которого я купила Грушу. Мы договаривались на "после трех". Но кто скажет, что 9 это не после трех?
Он подстриг ей когти (и я поняла, что очень вряд ли буду делать это когда-то сама), потом искупал с шампунем. Шампунь оказался супер-пупер. Он мне велел к его приезду заварить ромашку, чтобы потом полоскать Грушу в ромашке. Но шампунь оказался таким гипоаллергенным, что ромашки не понадобилось. И мы теперь ее пьем))
Потом сказал, что не сможет ждать, пока Груша высохнет, чтобы обработать ее спреем (который я сегодня получила), и чтобы мы сделали это сами.
Но это такое зверство, что я не знаю, как мы справимся...
А Груша перенесла все это очень нервно. Потом обиделась и вообще перестала с нами общаться.
А надо теперь всё время применять к ней всякие виды насилия, иначе она не станет полностью ручной. Вот прямо не знаю... (((

www.instagram.com/p/B0Jp1YkAjDq" style=" color:#c9c8cd; font-family:Arial,sans-serif; font-size:14px; font-style:normal;

@темы: Так они и жили..., Лань трепетная, Груша Разумная