Любовная песнь
читать дальше
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться –
сорваться вдвоем.
1.Евгений Евтушенко
Писала стихи о любви –
такое дали задание
на курсе онлайн-поэзии
Быкова и Эдельштейна.
Перебирала в памяти
имена, события, лица.
Чтоб было к кому обратиться,
чтоб знать, в чём корить,
и, конечно,
за что извиняться…
Запуталась.
Вечером мужу, –
а мы тридцать лет как вместе, –
сказала: представь, это надо же!
Мне задали стих про любовь.
Так вот я, –
сказал он просто.
Что хочешь пиши обо мне.
2.
Как скажешь.
Мы познакомились
не-поводом для знакомства.
Я – студентка мехмата,
ты – философ-студент,
в общие гости пришли –
на флэт.
Ты рыжий, нескладный, высокий,
с открытой улыбкой гагаринской,
врун, болтун, хохотун,
свой парень в любой компании.
Я в круглых очках без диоптрий,
в хайратнике, с волосами,
в папином пиджаке –
все говорили: «Джон Леннон,
спой нам!» –
по телевизору что-то
такое тогда показали…
В те времена
ещё телевизор смотрели,
звонили из автомата,
не знали,
что наша жизнь
вся оффлайн происходит,
кассетный магнитофон,
книги (тираж триста тысяч –
поди попробуй купи)
давали читать друг другу
и не всегда возвращали.
3.
Той ночью тебя подначивала:
философия – не наука,
чтоб умирать учиться,
нужны не университеты.
Хотя мы тогда считали,
что Монтень – моветон,
невежды высокомерные…
Ты говорил о разном.
Декламировал Маяковского,
сам такой же, как он –
красный шарф
вместо жёлтой рубахи.
4.
Назавтра гуляли по городу
декабрьскому и неприветливому.
Расстались, о новом свидании
больше не уговариваясь –
ни адреса, ни телефона…
Могли никогда не встретиться,
но встретились через день.
5.
Иногда фантазировали:
где-то мы будем
через пятнадцать лет?
В разных местах, разумеется,
и не узнаем друг друга,
да и едва ли вспомним.
От этого было как-то
весело и тревожно.
Через пятнадцать лет…
Столько разве живут?
6.
На свадьбу
только друзей пригласили.
В загсе
на ковёр велели пройти
лысый, затёртый, линялый:
«встаньте на этот ковёр,
символ любви и счастья».
Истерически было смешно.
«Кольцами обменяйтесь» –
мы пришли без колец.
«Ну а теперь поцелуй!» –
руки пожали друг другу,
этим рукопожатьем
что-то такое скрепив.
Приехал твой блудный отец
с подарком –
чья-то мужская печатка
и золотые зубы,
завернутые в салфетку.
Молодость тем хороша,
что и такое смешно.
Ночью с друзьями парке
пели Пекин-Роу-Роу.
Все разошлись… Ты остался
с нами жить в коммуналке –
с родителями моими
и со старшей сестрой –
все в двух комнатах смежных,
вместо двери занавеска.
С соседкой-алкоголичкой
и с целым казачьим полком,
который она привечала.
Родители нам
свой диван уступили.
7.
Из этой верфи
в самодельной любовной лодке
мы уплыли, два храбрых портняжки,
и плывем без руля и ветрил.
Наш ковчег обрастает ракушками,
заселяясь непарными дикими,
иногда симпатичными тварями –
составители бестиариев
много дали бы за таких.
Между сциллами и харибдами
нас несёт бытовая магия,
поплавком над волнами прыгает
синкретичный наш теремок.
Но когда за край земли вынесет
и мы будем падать в неведомое,
не устанем мы обниматься,
чтоб сорваться туда вдвоём.