Попробую написать про сегодняшнее «событие», хотя никакое оно не событие. Просто как-то всё нелепо.
Ехала сегодня на работу в метро. Народу, надо сказать, гораздо меньше обычного было, но всё равно порядочно, и почти половина в масках. Выхожу на своей станции, иду к эскалатору вместе со всей, достаточно редкой, толпой из поезда. В это время подъезжает другой поезд и его толпа сливается с нашей. А впереди уже близко к эскалатору бредет такая согнутая в три погибели старушка бомжеватого вида. Грязное пальто, сверху какая-то вязаная крючком шаль, на одной руке черная перчатка, на другой когда-то белая варежка, розовые галоши. Старушка везет перед собой ходунки на огромных колесах и большую сумку, тоже на колесах. Всё это ей ужасно неудобно, двигается она медленно, и вот, подходит к эскалатору, останавливается, перекрывая половину входа, и видимо, ждет, пока ей кто-то поможет, потому что самой ей этот подъем не осилить ни за что. И вся эта толпа с двух поездов обходит ее по насколько возможно большой дуге, просачивается на эскалатор и уезжает. И так дико на это смотреть...
С тех пор, как болеет мама, я стала очень сентиментальна. Бросаюсь помогать всем старикам, даже не включая голову при этом. И хотя старушка выглядит ужасно неопрятно (эвфемизм), я подхожу и совсем перегораживаю вход на эскалатор. Беру у нее неподъемные ходунки, за мной девушка берет сумку, за нами молодой человек берет за руку саму бабушку, и такой вереницей мы поднимаемся наверх. Девушка и молодой человек уходят, а я думаю, что старушка с этим скарбом ни за что не пройдет сквозь стеклянные двери-убийцы. От них не каждый молодой-здоровый увернуться может. Я их ужасно боюсь, они бьют с невероятной силой. Беру у нее сумку на колесах (нелегкую, надо сказать), веду до дверей и пытаюсь придержать их так, чтобы она прошла.
«Осторожнее, вы мне так колеса на сумке поломаете», — сварливо говорит старушка, когда я пытаюсь одновременно раскрыть дверь на всю ширину и удержать ее сумку. Блин.
Кое-как проходим через обе двери и тут я внезапно понимаю, что из перехода можно выйти только по лестнице с двумя большими пролетами. «Мне на 224 автобус», — сообщает старушка. Мы идем на остановку. Сначала я затаскиваю наверх сумку. «Ставьте так, чтобы ее было видно! Ближе! Ближе!», — выдаются мне ЦУ снизу. Ставлю у самой лестницы, спускаюсь. Еще какой-то человек закатывает по рельсам ходунки (спасибо ему). А я начинаю поднимать по лестнице бабушку. Тут, надо сказать, она дала мне фору. «Возьмите меня за руку, — скомандовала она, — да не так! Вы что, не умеете? Как в горах! Вот так нужно сцепить руки, чтоб не выскользнули. И опустите руку вниз. Совсем разогните. А теперь поднимитесь на три ступеньки выше меня. И ведите. Шагайте со мной в такт: раз-два-три, раз-два-три». Вот так мы и поднялись наверх. А наверху месиво и воды, льда, снега, грязи. И буквально на себе я доперла не до остановки.
Правда, по дороге она мне желала много денег, богатства, здоровья и не остаться в старости одной. А я ей говорила, что сейчас совсем не время для путешествий и сидела бы она дома. А она сказала, что у нее сегодня украли тысячу рублей. Вот так кто-то помог поднести сумку, а потом она полезла, а там только тысяча. А было две. Типа, одну взял, а другую ей оставил. Я говорила, что может, она ошиблась, может, они склеились, или еще что-то. Слишком уж маловероятно. Но она стояла на своем.
Этот разговор был уже наверху, когда мы шли к остановке. У меня было огромное желание дать ей тысячу... Но... Но, блин, как я подумала, что вот этими руками, которыми я сейчас держалась на все ручки сумок и ходунков, за эти заскорузлые перчатки-варежки, мне придется лезть к себе в сумку и брать кошелек... Не смогла себя пересилить (((
Оставила старушку на остановке и как хирург с руками на отлете пошла на работу. Пришла и не раздеваясь поперлась в туалет отмываться.
Всё-таки с этим вирусом мы какими-то недочеловеками становимся. Хотя, конечно, не буду обобщать.
Просто думаю, что, собственно, правильно в такой ситуации? Вот предположим, что я заразилась от нее чем-нибудь. Не слишком ли высока плата за душевные порывы? Но зато это даст мне шанс умереть с самоуважением. Хотя зачем мне тогда будет самоуважение? Или предположим, что я взяла и тоже прошла мимо. Ну и как я к себе буду относиться после этого?
Одним словом, не знаю.
На работе велела шефу завтра не приходить. Потом подумала-подумала и всем остальным велела завтра не приходить.
Написала письмо директору, что отпускаю шефа (остальных тогда еще не отпустила), и что хотелось бы, чтобы были приняты какие-то более радикальные меры на уровне института. Хотя бы для пожилых.
Он ответил, что завтра-послезавтра будет выработана официальная позиция, а пока отпускайте своей властью. Ну и тогда уж я расходилась и отпустила всех.
Сама завтра поеду. А послезавтра мне на узи в поликлинику в центре Москвы. Тоже придется тащиться...