На плечах гигантов, на спинах электронов
Отправила доклад на конференцию и вот, пожалуй, продолжу тему пионерлагерей, настолько она оказалась животрепещущей.
Расскажу про свой первый лагерный опыт. В лагерь в Сухуми я поехала после первого класса. Было мне 8 лет. Не знаю, как родители решились на такой шаг, но бабушек-дедушек у нас не было, а от детей нужно отдыхать... Это я понимаю. Но так, чтобы заслать меня уже совсем к черту на кулички... Но ладно. Послали меня с еще одной девочкой, Леной, так что вроде мы были под присмотром друг у друга. Меня, конечно, подготовили, что лагерь это страшно интересно, весело, сверстники, море, солнце и т.д. Так что ехала я без страха и даже с каким-то нетерпением. До этого мы с садиком ездили летом на дачу и там всё на удивление было мило и по-семейному.
***
читать дальшеНеладное началось уже в поезде. Поезд из Ростова до Сухуми едет долго. Не помню, сколько... Но надо было переночевать ночь, ну и еще сколько-то. Самых безответных, таких как я, рассовали на верхние боковушки. До этого меня и в купе-то на верхнюю полку родители не пускали — с назиданием "вот свалишься!" и с моим ревом в ответ. Залезть на эту боковую полку оказалось сущим мучением. Свалиться я боялась до судорог. На ночь привязала себя поясом от халата к какой-то железяке, но всё равно почти не спала, потому что боялась упасть.
Кое-как доехали... И началась лагерная жизнь.
***
Лагерь находился в сухумской школе-интернате. Тамошних детей на лето вывозили на отдых (sic!), а нас — на их место. Жили мы в классах. Лагерь был большой — отрядов 15. Я была во втором отряде с конца. Были детки еще младше нас, но про них я ничего не знаю... По прибытии нас расселили по комнатам. Жили мы в кирпичных двухэтажных учебных бараках с зарешеченными окнами. Из школьных классов выносили парты, заносили раскладушки, и, таким образом, в класс помещалось человек 15. На каждый отряд было положено по два класса: комната мальчиков и комната девочек. Ни шкафчиков, ни тумбочек ничего такого не предполагалось. Все свои чемоданы-рюкзаки мы в первый день сдали в камеру хранения. В эту самую камеру нас пустили только раз за смену. В остальное время доступа к шмоткам у нас не было....
Поскольку, как каждое утро на линейке говорил начальник лагеря, местное население здесь горячее, в целях нашей безопасности с вечера нас запирали в классах на ключ. Снаружи. На классы мальчиков и девочек (на отряд) в общем предбаннике ставили ведро — для справления нужды ночью. Представляете, каково это, робкому ребенку ночью "сходить на общественное ведро"?
Вот, вычитала вчера у Стругацких: "Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом"... Оно! Оно самое! При этом дети же есть дети. Постоянно там кого-нибудь подкарауливали. А еще очень любили чуть-чуть подогнуть ножки раскладушки, чтобы зазевавшийся бедолага грохнулся со страшным стуком на пол. Тут же влетала разъяренная как фурия вожатая и упавший получал по первое число.
***
В то время я еще ничего не знала о броненосце Потемкин, но кормили в столовой нас приблизительно так же. Борщ с червяками сначала вызывал приступы дурноты, но потом все научились справляться. Как-то когда состояние безмолвного плача стало для меня уже неотъемлемой частью существования, я увидела за обедом "большую девочку". Из первого или второго отряда. Она хлебала ложкой эту жижу, а в тарелку потоками лились слезы. Это ввергло меня в состояние страшного недоумения, но и принесло некоторое облегчение. Оказывается, большие тоже плачут...
За всю смену летнюю(!) в Абхазии(!) нам не дали ни одного фрукта. Я их даже не видела. Единожды мама одной девочки из нашего отряда, которая работала уборщицей в лагере, разрезала человек на 10 одно яблоко и каждому дала по дольке. Это был праздник.
За смену нас пару раз взвешивали. К середине смены я похудела на 2 кг (при том, что весила 20 с чем-то). К концу уже не помню. К концу смены нас всем отрядом сфотографировали на пляже. Больше всего это фото похоже на фото узников концлагеря. Дети с угрюмыми лицами, ножками и ручками - спичками стоят в одних трусах. У многих девочек были купальники, но нам строго-настрого запретили их надевать. Малы еще! И поэтому все мы были в х/б трусах (по-моему, бессменных, потому что все смены белья лежали в пресловутой камере хранения — в целости и сохранности).
***
У меня были длинные волосы — ниже плеч. Перед поездкой мама мне откуда-то достала щетку для волос. Это сейчас этого добра сколько хочешь, а тогда это был страшный дефицит. Щетка была импортная и очень, очень красивая. В один из первых дней вожатая сказала: ой, какая красивая щетка! Можно я возьму расчесаться? Конечно, — сказала я, обмирая от гордости. С тех пор щетку я не видела. Надо сказать, через пару дней я набралась наглости и попросила ее назад, но вожатая выпучила глаза и сказала: я тебе ее отдала! Не выдумывай! И выдумывать я перестала. Свои длинные волосы я не расчесывала месяц. В душ нас сводили один раз за смену (тогда же, когда и в камеру хранения — надеть чистые трусы))
***
Особая статья — это море. Море было в получасе езды на автобусе. Ехать на море на автобусе — это была одна пытка. Находиться на море — другая пытка. Поэтому если в какой-то день моря не было, все ликовали. Если было, это было четыре поездки в автобусе — две туда и две обратно. Автобусов было, естественно, куда меньше, чем это было нужно. Сначала в них набивали старшие отряды, а потом нас. Старшим говорили, что нас надо сажать на колени. На колени нас никто не сажал, и мы ехали как селедки в бочке в страшной давке и духоте.
***
Представляете, что такое пляж в Сухуми летом? Там жара градусов 45, никакой тени, только песок и солнце. Купаться можно было три раза по две минуты. К концу смены — три раза по пять минут. Возле берега, пятерками или десятками, не помню. Самих купаний вообще не помню. Помню только черно-желтый песок. Эти черные вкрапления (что-то типа угольной крошки) забивались с полотенца и вытряхнуть их не было никакой возможности.
***
Досуг. Досуг наш был однообразен. Мы всю смену готовились к смотру строя и песни. Т.е. в свободное от моря время мы маршировали и пели. А после ужина шли спать. Может быть, у старших были кино и дискотеки через день, как это принято в лагерях, но по-моему нет. Из-за "горячего местного населения", которого все не на шутку боялись. Маршировать я научилась раньше всех: на первый-третий рассчитайсь! В три шеренги стройсь — раз, два, три. В одну шеренгу стройсь! Раз, два, три. На-праа-во! В три колонны стройсь, раз, два, три! В одну колонну стройсь! Раз, два, три. В три колонны стройсь, раз, два, три! Шагом арш! Песню запе-вай! Все эти выверты не требовали никаких умственных усилий, и тут я была как настоящий автомат. Правда, почему-то многие никак не могли усвоить этих нехитрых перестроений, все время стоял ор, и хрупкая гармония то и дело нарушалась. Песни были с какой-то птичьей тематикой. Что-то про соколов и орлов. Не очень стандартное. Сам смотр строя и песни был чуть ли не в последний день. Но всё же когда мы перестали маршировать, помню это время зияющей пустоты, которое ты так ждал, оно пришло, но не принесло никакого облегчения.
***
Несмотря на то, что каждое утро на линейке нас предупреждали, чтобы мы ни-ни с горячим местным населением, наши вожатые были весьма даже не прочь. И воспитательница у нас тоже была вполне молодая и тоже не прочь. Чтобы мы им не мешали, они нас запирали как можно раньше. Чтобы мы не сильно выступали, рассказывали, какие у их ухажеров длинные кинжалы, и что они сделают с непослушными детьми. Надо сказать, что мы всем отрядом принимали это за чистую монету и сидели как мыши. Только подсекали друг другу ножки раскладушек.
***
Этот лагерь был из разряда тех, в которых плохо любым детям, а не только домашним. Поэтому все письма проходили жесткую цензуру. Нас заставляли писать на открытках, чтобы не возиться с вскрытием конвертов. Сначала я писала большими буквами на всю открытку "ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!". Такие открытки писали все дети, которых я знала. Их с гневом возвращали горе-отправителям. Тогда я стала писать хитрее. До сих пор помню свое сочинение, про то, какой у нас хороший лагерь, в нем есть бассейн, в котором водятся змеи (это и вправду было так: бассейн с водой, заросшей всякой водяной травой там был, — один ухажер нашей вожатой так нам и сказал: "там водятся змеи, кто мне не понравится, схвачу за ноги и брошу туда". Но родителям вестимо я это писать не стала), что-то там еще написала. А потом в середине предложения: "заберите меня отсюда, а то я здесь умру". Рыдала я каждый день. И каждый день отмечала зарубки, сколько еще осталось.
***
Родители (как они рассказывали много спустя), пришли в ужас, получив это письмо, и отец тут же отправил телеграмму с оплаченным ответом начальнику лагеря: сообщите о состоянии здоровья моего ребенка. (Ехать было и впрямь далеко, да и кто помнит советскую действительность: достать билеты летом в сторону моря было попросту невозможно).
***
Последствия этой телеграммы были для меня плачевны (о самом ее существовании я тогда так и не узнала). На ежеутренней линейке перед всеми 15-ю отрядами меня вызвал в центр к себе начальник лагеря. На негнущихся ногах я вышла из строя и подошла к нему. "Как ты себя чувствуешь", — спросил он строго. "Хорошо", — сказала я. После чего меня отправили назад в строй. Ответ родителям никто так и не послал. Но видимо мои ежедневные письма убедили их, что моя жизнь вне опасности.
***
Я бы сказала, что весь месяц я пребывала в состоянии именно взрослого горя. И от этого, видимо, в психике что-то сдвинулось. Ни до ни после у меня не было таких острых и таких частых ощущений полного дежа вю. Как будто всё это было, как будто я живу эту жизнь уже второй раз. Как будто еще чуть-чуть и я вспомню... Вспомню что-то очень важное и нужное... Но как правило прерывалось это необходимостью построения на очередную маршировку. И вновь голова пуста. И вновь в две колонны стройсь, раз два три.
***
Вы бы видели с каким колтуном я вернулась домой. Мама расчесывала меня несколько часов под мой сплошной непрерывный вопль. Подстричь себя я так и не дала.
Думала, после этого они больше никогда, никогда не отправят меня в лагерь... И правда, на следующий год не отправили и на следующий-следующий тоже. А потом... Потом отправили опять )) Большая же уже вымахала... И щетку импортную уже не дали ))
читать дальшеUPD. Вспомнила песню. Она не птичья, а летчиская.))
Мы лётчики-молодчики летаем высоко
Мы лётчики-молодчики летаем далеко!
Лётчики, лётчики, лётчики молодчики!
Расскажу про свой первый лагерный опыт. В лагерь в Сухуми я поехала после первого класса. Было мне 8 лет. Не знаю, как родители решились на такой шаг, но бабушек-дедушек у нас не было, а от детей нужно отдыхать... Это я понимаю. Но так, чтобы заслать меня уже совсем к черту на кулички... Но ладно. Послали меня с еще одной девочкой, Леной, так что вроде мы были под присмотром друг у друга. Меня, конечно, подготовили, что лагерь это страшно интересно, весело, сверстники, море, солнце и т.д. Так что ехала я без страха и даже с каким-то нетерпением. До этого мы с садиком ездили летом на дачу и там всё на удивление было мило и по-семейному.
***
читать дальшеНеладное началось уже в поезде. Поезд из Ростова до Сухуми едет долго. Не помню, сколько... Но надо было переночевать ночь, ну и еще сколько-то. Самых безответных, таких как я, рассовали на верхние боковушки. До этого меня и в купе-то на верхнюю полку родители не пускали — с назиданием "вот свалишься!" и с моим ревом в ответ. Залезть на эту боковую полку оказалось сущим мучением. Свалиться я боялась до судорог. На ночь привязала себя поясом от халата к какой-то железяке, но всё равно почти не спала, потому что боялась упасть.
Кое-как доехали... И началась лагерная жизнь.
***
Лагерь находился в сухумской школе-интернате. Тамошних детей на лето вывозили на отдых (sic!), а нас — на их место. Жили мы в классах. Лагерь был большой — отрядов 15. Я была во втором отряде с конца. Были детки еще младше нас, но про них я ничего не знаю... По прибытии нас расселили по комнатам. Жили мы в кирпичных двухэтажных учебных бараках с зарешеченными окнами. Из школьных классов выносили парты, заносили раскладушки, и, таким образом, в класс помещалось человек 15. На каждый отряд было положено по два класса: комната мальчиков и комната девочек. Ни шкафчиков, ни тумбочек ничего такого не предполагалось. Все свои чемоданы-рюкзаки мы в первый день сдали в камеру хранения. В эту самую камеру нас пустили только раз за смену. В остальное время доступа к шмоткам у нас не было....
Поскольку, как каждое утро на линейке говорил начальник лагеря, местное население здесь горячее, в целях нашей безопасности с вечера нас запирали в классах на ключ. Снаружи. На классы мальчиков и девочек (на отряд) в общем предбаннике ставили ведро — для справления нужды ночью. Представляете, каково это, робкому ребенку ночью "сходить на общественное ведро"?
Вот, вычитала вчера у Стругацких: "Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом"... Оно! Оно самое! При этом дети же есть дети. Постоянно там кого-нибудь подкарауливали. А еще очень любили чуть-чуть подогнуть ножки раскладушки, чтобы зазевавшийся бедолага грохнулся со страшным стуком на пол. Тут же влетала разъяренная как фурия вожатая и упавший получал по первое число.
***
В то время я еще ничего не знала о броненосце Потемкин, но кормили в столовой нас приблизительно так же. Борщ с червяками сначала вызывал приступы дурноты, но потом все научились справляться. Как-то когда состояние безмолвного плача стало для меня уже неотъемлемой частью существования, я увидела за обедом "большую девочку". Из первого или второго отряда. Она хлебала ложкой эту жижу, а в тарелку потоками лились слезы. Это ввергло меня в состояние страшного недоумения, но и принесло некоторое облегчение. Оказывается, большие тоже плачут...
За всю смену летнюю(!) в Абхазии(!) нам не дали ни одного фрукта. Я их даже не видела. Единожды мама одной девочки из нашего отряда, которая работала уборщицей в лагере, разрезала человек на 10 одно яблоко и каждому дала по дольке. Это был праздник.
За смену нас пару раз взвешивали. К середине смены я похудела на 2 кг (при том, что весила 20 с чем-то). К концу уже не помню. К концу смены нас всем отрядом сфотографировали на пляже. Больше всего это фото похоже на фото узников концлагеря. Дети с угрюмыми лицами, ножками и ручками - спичками стоят в одних трусах. У многих девочек были купальники, но нам строго-настрого запретили их надевать. Малы еще! И поэтому все мы были в х/б трусах (по-моему, бессменных, потому что все смены белья лежали в пресловутой камере хранения — в целости и сохранности).
***
У меня были длинные волосы — ниже плеч. Перед поездкой мама мне откуда-то достала щетку для волос. Это сейчас этого добра сколько хочешь, а тогда это был страшный дефицит. Щетка была импортная и очень, очень красивая. В один из первых дней вожатая сказала: ой, какая красивая щетка! Можно я возьму расчесаться? Конечно, — сказала я, обмирая от гордости. С тех пор щетку я не видела. Надо сказать, через пару дней я набралась наглости и попросила ее назад, но вожатая выпучила глаза и сказала: я тебе ее отдала! Не выдумывай! И выдумывать я перестала. Свои длинные волосы я не расчесывала месяц. В душ нас сводили один раз за смену (тогда же, когда и в камеру хранения — надеть чистые трусы))
***
Особая статья — это море. Море было в получасе езды на автобусе. Ехать на море на автобусе — это была одна пытка. Находиться на море — другая пытка. Поэтому если в какой-то день моря не было, все ликовали. Если было, это было четыре поездки в автобусе — две туда и две обратно. Автобусов было, естественно, куда меньше, чем это было нужно. Сначала в них набивали старшие отряды, а потом нас. Старшим говорили, что нас надо сажать на колени. На колени нас никто не сажал, и мы ехали как селедки в бочке в страшной давке и духоте.
***
Представляете, что такое пляж в Сухуми летом? Там жара градусов 45, никакой тени, только песок и солнце. Купаться можно было три раза по две минуты. К концу смены — три раза по пять минут. Возле берега, пятерками или десятками, не помню. Самих купаний вообще не помню. Помню только черно-желтый песок. Эти черные вкрапления (что-то типа угольной крошки) забивались с полотенца и вытряхнуть их не было никакой возможности.
***
Досуг. Досуг наш был однообразен. Мы всю смену готовились к смотру строя и песни. Т.е. в свободное от моря время мы маршировали и пели. А после ужина шли спать. Может быть, у старших были кино и дискотеки через день, как это принято в лагерях, но по-моему нет. Из-за "горячего местного населения", которого все не на шутку боялись. Маршировать я научилась раньше всех: на первый-третий рассчитайсь! В три шеренги стройсь — раз, два, три. В одну шеренгу стройсь! Раз, два, три. На-праа-во! В три колонны стройсь, раз, два, три! В одну колонну стройсь! Раз, два, три. В три колонны стройсь, раз, два, три! Шагом арш! Песню запе-вай! Все эти выверты не требовали никаких умственных усилий, и тут я была как настоящий автомат. Правда, почему-то многие никак не могли усвоить этих нехитрых перестроений, все время стоял ор, и хрупкая гармония то и дело нарушалась. Песни были с какой-то птичьей тематикой. Что-то про соколов и орлов. Не очень стандартное. Сам смотр строя и песни был чуть ли не в последний день. Но всё же когда мы перестали маршировать, помню это время зияющей пустоты, которое ты так ждал, оно пришло, но не принесло никакого облегчения.
***
Несмотря на то, что каждое утро на линейке нас предупреждали, чтобы мы ни-ни с горячим местным населением, наши вожатые были весьма даже не прочь. И воспитательница у нас тоже была вполне молодая и тоже не прочь. Чтобы мы им не мешали, они нас запирали как можно раньше. Чтобы мы не сильно выступали, рассказывали, какие у их ухажеров длинные кинжалы, и что они сделают с непослушными детьми. Надо сказать, что мы всем отрядом принимали это за чистую монету и сидели как мыши. Только подсекали друг другу ножки раскладушек.
***
Этот лагерь был из разряда тех, в которых плохо любым детям, а не только домашним. Поэтому все письма проходили жесткую цензуру. Нас заставляли писать на открытках, чтобы не возиться с вскрытием конвертов. Сначала я писала большими буквами на всю открытку "ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!". Такие открытки писали все дети, которых я знала. Их с гневом возвращали горе-отправителям. Тогда я стала писать хитрее. До сих пор помню свое сочинение, про то, какой у нас хороший лагерь, в нем есть бассейн, в котором водятся змеи (это и вправду было так: бассейн с водой, заросшей всякой водяной травой там был, — один ухажер нашей вожатой так нам и сказал: "там водятся змеи, кто мне не понравится, схвачу за ноги и брошу туда". Но родителям вестимо я это писать не стала), что-то там еще написала. А потом в середине предложения: "заберите меня отсюда, а то я здесь умру". Рыдала я каждый день. И каждый день отмечала зарубки, сколько еще осталось.
***
Родители (как они рассказывали много спустя), пришли в ужас, получив это письмо, и отец тут же отправил телеграмму с оплаченным ответом начальнику лагеря: сообщите о состоянии здоровья моего ребенка. (Ехать было и впрямь далеко, да и кто помнит советскую действительность: достать билеты летом в сторону моря было попросту невозможно).
***
Последствия этой телеграммы были для меня плачевны (о самом ее существовании я тогда так и не узнала). На ежеутренней линейке перед всеми 15-ю отрядами меня вызвал в центр к себе начальник лагеря. На негнущихся ногах я вышла из строя и подошла к нему. "Как ты себя чувствуешь", — спросил он строго. "Хорошо", — сказала я. После чего меня отправили назад в строй. Ответ родителям никто так и не послал. Но видимо мои ежедневные письма убедили их, что моя жизнь вне опасности.
***
Я бы сказала, что весь месяц я пребывала в состоянии именно взрослого горя. И от этого, видимо, в психике что-то сдвинулось. Ни до ни после у меня не было таких острых и таких частых ощущений полного дежа вю. Как будто всё это было, как будто я живу эту жизнь уже второй раз. Как будто еще чуть-чуть и я вспомню... Вспомню что-то очень важное и нужное... Но как правило прерывалось это необходимостью построения на очередную маршировку. И вновь голова пуста. И вновь в две колонны стройсь, раз два три.
***
Вы бы видели с каким колтуном я вернулась домой. Мама расчесывала меня несколько часов под мой сплошной непрерывный вопль. Подстричь себя я так и не дала.
Думала, после этого они больше никогда, никогда не отправят меня в лагерь... И правда, на следующий год не отправили и на следующий-следующий тоже. А потом... Потом отправили опять )) Большая же уже вымахала... И щетку импортную уже не дали ))
читать дальшеUPD. Вспомнила песню. Она не птичья, а летчиская.))
Мы лётчики-молодчики летаем высоко
Мы лётчики-молодчики летаем далеко!
Лётчики, лётчики, лётчики молодчики!
-
-
11.12.2013 в 16:29-
-
11.12.2013 в 16:33-
-
11.12.2013 в 16:33Но он и правда был рай по сравнению с Сухуми. Нас там даже в поход сводили вдоль речки, и мы играли в зарницу, что по сравнению со смотром строя и песни — большой прогресс. ))
Другое дело, что бывают нелагерные дети... Но тут уж что... Некуда было нас летом пристроить ((
-
-
11.12.2013 в 16:40-
-
11.12.2013 в 16:42И по-моему, в этом никто не видел ничего противоестественного...
-
-
11.12.2013 в 16:42))
Со мной не церемонились. Моих родителей на лето в приказном порядке от работы отправляли в колхоз работать. А детей девать было некуда.
-
-
11.12.2013 в 16:54знаешь, я читаю воспоминания о детстве в дневниках и понимаю, что со мной церемонились. Даже слишком. Но тогда мне, конечно, так не казалось... И родителей в колхоз не отправляли. И самое главное - бабушка была.
-
-
11.12.2013 в 17:04Кроме того, когда мне мама рассказывала в моем детстве про свое детство, я только и думала: боже, какая я счастливая, что у меня всё не так...
Наверное, в каком-то смысле жизнь и правда улучшается...
Хотя всегда люди по-разному жили...
-
-
11.12.2013 в 17:42Одна радость - больше не отправляли. А одежду, которую я носила месяц не снимая, выбросили.
-
-
11.12.2013 в 20:10А я ни разу в лагере не была, пару раз просила, но родители сказали, что это дорого, да и мне там на самом деле не понравится.)))
-
-
11.12.2013 в 22:02..
-
-
11.12.2013 в 22:23-
-
11.12.2013 в 22:27Маму с её братом зато отправляли, она рассказывала, без таких ужасов, конечно, но, видимо, наученная собственным опытом, мной она рисковать не стала, все ограничилось пришкольным лагерем))
Ребенок тоже в пришкольный ходил, там ему нравилось, а в нормальный так ни разу и не поехал, хотя предлагали
-
-
11.12.2013 в 22:48Про одежду не помню... Помню жуткий процесс разбирания колтуна перемешанный с диким облегчением: наконец-то дома. Даже обратной дороги не помню, хотя небось она была не менее кошмарна, чем дорога туда.
Minority, Smejana, я думаю, этот опыт не стоит обобщать! Лагеря очень разные, дети очень разные, еще куча всяких обстоятельств... Дочь у меня в старших классах поехала и была без ума от всего! Так что всё очень индивидуально))
All_ex, речь у меня не про бытовые неудобства. У меня и дома с бытом было очень средне. Разве что ведра не было. Просто это была атмосфера концлагеря. Атмосфера полного тотального подавления и унижения. Я не знаю, как сказать... Одним словом, "предоставлены себе" мы там не были ни минуты. А если и были, то под замком.
Старушка, ага...
-
-
11.12.2013 в 22:48а я ездила
по большому блату один разв лагерь в подмосковье... как щаз помню в каком-то лихом поселке Камышеваха...что хочу сказать... Зои Космодемьянской лагерь (в Геленджике), в сравнении с этим - выглядел и осуществлялся как концентрационный...
Общее впечатление от этого подмосковного чуда - сытость, зажиточность, натуральная демократия.... досуг (разнообразный), хорошее питание ....
зы
без нац вопроса не обходилось и в то время... был ОТДЕЛЬНЫЙ армянский отряд
Я закорешилась с одной девченкой-армянкой.... и мы с недоумением обсуждали на пару, сосисочные нелепости... и как мы с ИЗОшным кружком свалим за территорию рисовать коров
-
-
11.12.2013 в 22:57в студенческий я, кстати, ездила, но там скорее база отдыха, никаких мероприятий у нас не было, делали что хотели, за 4 километра ночью в город на дискотеку, и потом обратно как нефиг делать))
-
-
11.12.2013 в 23:01Smejana, дык, студенческий лагерь это совсем не то! Там уже вольница! Я там всё студенчество проторчала. И после студенчества еще лет 7-8 с палатками ))
-
-
11.12.2013 в 23:06я от туда привезла.... три мягких игрушки сшитые!!! собственоручно.... льва с песцовой гривой (натуральный песец
-
-
11.12.2013 в 23:07мы эти травы сушили в спальне.... москвичи, кто в курсе собирали и сушили грибы
-
-
11.12.2013 в 23:11Да-а... Одним словом, есть лагеря и лагеря...
-
-
12.12.2013 в 08:04-
-
12.12.2013 в 14:40Это меня никогда не останавливало ))
Да и сейчас я думаю, что неудобства бытовые — сущая мелочь по сравнению с неудобствами психологическими. А тут уж у каждого своя толщина шкурки... Хорошо иметь потолще, но не всегда получается )
-
-
13.12.2013 в 17:34Своих воспоминаний тоже полным полно на эту тему - психологических пришлось испытать тоже детскому организму немеряно. И не только в лагере - школа тоже была длительным, растянутым испытанием. С тех пор я там не была, не скучаю и никогда туда не вернусь) Разве что кошмары раньше снились, что я опять в школе.
-
-
13.12.2013 в 23:14А о чем писать?
Такого опыта у всех навалом ) Сама же говоришь ))
школа тоже была длительным, растянутым испытанием.
Абсолютно аналогично.
Разве что кошмары раньше снились, что я опять в школе.
Мне до сих пор временами снятся ))
-
-
14.12.2013 в 21:57Я, кстати, после школы еще много лет все передумывала и перемалывала, когда во многом себя было жалко. Потом наступил такой момент, когда я почувствовала, что это осталось где-то позади, и воспоминания уже как будто со стороны рассматриваются. Если кто-то со стороны это слышит или читает - может сильно впечаться, а меня уже это не столько впечатляет, сколько то, что я все это до сих пор помню.